А когда же на стол Сталину лег доклад министра МГБ Абакумова о назревающем в его, Сталина, личной Кремлевской больнице заговоре злобных врачей-евреев, мечтающих его зарезать, отравить, усыпить, залечить насмерть, Сталин понял: вот повод начать новую Великую Чистку. Такую, после которой от кучки этих жалких негодяев, припавших к его трону, не останется никого.
В свою очередь, прознав о намерениях Сталина, Маленков и Берия спешно предпринимали контрмеры. Хозяина решено было «валить». Но предварительно пришлось бы свалить преданного Вождю, чрезвычайно независимого и смелого до отчаянности Абакумова - бывшего СМЕРШевца, прошедшего «крым, рым и медные трубы» и никого не боявшегося, кроме Самого.
Знал ли Абакумов, что тот самый доклад о «врачах-убийцах», подсунутый им Сталину, сыграет зловещую роль в его собственной судьбе? Что, будучи осведомленными о «секретном» докладе, Берия и Маленков потирали руки: этот документ оказался для них буквально спасительным и позволял перевести стрелки заговора на могущественного министра Абакумова, опередив его в разоблачении евреев-отравителей и тем самым обелив себя? Знал ли, что мелкий полупьяный подполковник-чекист Рюмин станет для его генеральского броненосца гибельной торпедой? С высоты своего положения Семен Абакумов, играючи валивший маршалов и генералов Победы, Миньку просто не разглядел. И не придал его рапорту, поданному «по команде» после выбитых на допросах сенсационных признаний еврейского профессора - консультанта Лечебно-санитарного управления Кремля Я. Г. Этингера, должного внимания.
А зря. Минька Рюмин сразу разглядел в этом трясущемся от страха, покрытым кровавой коростой старике, скорчившемся на стальном табурете в допросной, лик Фортуны, выводящей его, Миньку, на блистающие высоты карьеры и положения. Будучи лениво, несильно стукнутым Минькой в прыгающий подбородок, терапевт «Кремлевки» Яков Этингер дал весьма обнадеживающие показания. По всему выходило, что верный сталинец и большой друг Вождя, секретарь ЦК товарищ Щербаков, главный идеолог страны Советов и трижды орденоносец, евреем Этингером и другими врачами-евреями был залечен до смерти. Что там бормочет этот старикан? «Не выдержало сердце?» Да этот гадский Этингер специально неправильно лечил товарища Щербакова. И погубил его. «Так и запишем: на допросе арестованный Этингер показал, что намеренно не оказал помощи тов. Щербакову А. С. в момент сердечного приступа, и дал секретарю Политбюро неправильное лекарство».
Еще Этингер признался, что вместе с сыном готовил покушение на товарища Сталина. То есть не совсем покушение, но установленные в его квартире «жучки» зафиксировали, что в ходе телефонного разговора с сыном Этингер весьма неодобрительно отозвался о товарище Сталине. А раз так - то и до покушения недолго. В общем, признался лекаришка во всем, что ему изложил на бумаге подполковник Рюмин.
Минька сравнил показания Этингера с письмом врачихи Тимашук. Получался... самый настоящий заговор против товарища Сталина! Этингер с одной стороны, Виноградов с другими жидами-профессорами с другой стороны. Да что это деется, товарищи? Это же почище «Ленинградского дела» будет! Это же как минимум полковничья папаха, а то, глядишь, и генеральская сразу!»
16 марта 1951 года Минькин рапорт ушел «наверх». В тот же день Рюмина вызвал Абакумов.
- Этингер, говоришь? Кто еще, отвечай, только быстро!
- Еще, оно конечно, Виноградов, академик который, Лившиц, Грин - как его? - штейн, оба Когана. Все - евреи. Все как один, мечтают залечить товарища Сталина до смерти. В действиях руководствуются приказами засевших в МГБ предателей - американского шпиона Шварцмана и британского агента Бровермана.
- Чушь несусветная. Ты, Рюмин, хоть соображаешь, что ты тут пишешь?!
- Так точно, товарищ министр, соображаю.
- Да ни хрена ты не соображаешь! Ты что тут про наших написал? Ладно, Шварцман, Броверман, Райхман. Но Леонов, Лихачев, Комаров, Чернов - предатели?
- Так точно, предатели и шпионы. Они, товарищ генерал- полковник, тоже состоят в еврейском заговоре. Против товарища Сталина.
- Доказательства где? Прослушка, явки, пароли? Где конкретные факты?
- Вы, товарищ генерал, приказ-то отдайте. Я доказательства мигом соберу.
Абакумов прошелся по кабинету, задумался. «Этот-то соберет. Этот выбьет любые показания. Что я буду иметь? Кляузу врачихи Тимашук? Бред старого еврея Этингера? И - все. Других доказательств у этого идиота Рюмина нет. С другой стороны заманчиво, чрезвычайно заманчиво. Можно сыграть на опережение и свалить Берию с Маленковым».
Генерал-полковник снова взглянул на стоящего перед ним навытяжку Миньку.
- Кого, говоришь, залечили? Щербакова?
- Его, а еще товарища Жданова.
- А разве Жданов не от сердца умер?
- То-то и оно, товарищ генерал-полковник! И Щербаков от сердца, и Жданов. Подозрительно это...
- Подозрительно - не подозрительно. А у тебя-то в Лефортове клиенты отчего дохнут, как мухи, а, Рюмин? Разве не от сердца?
- Так то ж преступники. А эти - члены Политбюро!
- Дурак. Где сейчас этот Этингер?
- Так он же, товарищ министр, умер от сердечной недостаточности, аккурат 2 марта.
-Сволочь ты, Рюмин. Гляди у меня, будешь врать - сам «от сердца» сдохнешь. Ступай.
Рапорт Рюмина Абакумов спрятал в сейф, где уже лежали фотокопии писем советского врача Лидии Тимашук. Он не стал рисковать. Решил довести «до ума» «Ленинградское дело» и на том пока остановиться.
Плохо, плохо министр госбезопасности СССР знал своего подчиненного Миньку. А тот вылетел из министерского кабинета обиженным донельзя. Мстить где мелко, где по возможности - это было еще одной особенностью архангелогородского мужика Рюмина. В случае с Абакумовым предоставлялась возможность отомстить по крупному. Заскочив к себе, Минька тяпнул стакан и засел за работу.
Когда приспичит, работать Рюмин умел. За пару ночей он накропал список из 213 имен, в нем - партийные и государственные деятели, врачи Лечсанупра, писатели, высокопоставленные офицеры МГБ и МВД, все - шпионы, заговорщики, террористы.
Так получилось, что Берия минькин рапорт скопировал через своих агентов в абакумовском ведомстве и тотчас же приволок Маленкову. Это было то, что надо. Этому пора было дать ход.
День спустя подполковник Рюмин сидел за большим столом в кабинете помощника Маленкова Д. Суханова на Старой площади, и, высунув от усердия язык, под диктовку Суханова украшал свой рапорт подробностями. «Министр государственной безопасности СССР Абакумов В. С. своим бездействием покрывает антигосударственную деятельность еврейских врачей-националистов (перечисление 64 фамилий), которые умышленно довели до смерти секретаря ЦК А. С. Щербакова». «Министр Абакумов скрывает террористические замыслы молодежной еврейской организации под называнием “Союз борьбы за дело революции” (название организации Миньке, заглянув в какое-то досье, лично надиктовал Суханов). «В свою очередь, члены молодежной еврейской организации (список из 43 фамилий) готовят покушение на секретаря ЦК тов. Маленкова Г. М.». «Прокравшиеся в структуру Союза писателей СССР агенты вражеских разведок и космополиты (список из 39 имен) на деле занимаются очернительством советского строя и готовят массовый побег за рубеж». И так далее.
Минька малограмотен, у него неоконченное среднее, поэтому пишет с ошибками. Суханов приказывает шесть (!) раз переписать рапорт, пока документ не приобретет нужное качество.
10 апреля подполковник Рюмин вызван к Самому. Свершилось! Он, Михаил Афанасьевич Рюмин, предстал пред очи Великого Вождя! Он, Михаил Афанасьевич Рюмин, предотвратил чудовищный заговор врачей-убийц, подлых террористов-шпионов, затесавшихся в стройные ряды Партии и готовивших покушение на любимого Сталина! Он — спаситель Отечества, да что там - самого товарища Сталина!
Сталин раздумывает, разглядывая «спасителя Отечества». Можно ли доверять этому человечку? Он все это навыдумывал, или ему на самом деле удалось схватить за хвосты этих предателей, этих террористов, задумавших его, Сталина, лишить жизни? Да, определенно, заговор существует. Абакумов, сволочь, проморгал. Наверняка сам причастен. В расход его. И всех его помощников - туда же.
Кто там еще в списке? Михоэлс? Глава Еврейского антифашистского комитета, лидер советских сионистов? В расход. Эренбург? На сколько языков перевели его, на восемь? Для кого пишет, на кого работает - на Запад? В расход.
Под номером 167 Сталин видит в рюминском списке Юрия Левитана.
Это что такое? Кто посмэл? Ты, Рюмин?
Он же еврей, товарищ Сталин. Более того, нами со всей очевидностью доказана причастность Левитана к заговору в составе еврейских молодежных организаций. Мы подозреваем...
- Ви, товарищ Рюмин, чэресчур рано стали говорить о сэбэ во множествэнном числе. Мнэ все равно, что ви там сэбэ подозреваетэ. Лэвитана - не трогать. Пусть он еврэй. Но он - МОЙ еврэй!
Взяв из стакана синий карандаш, Сталин вычеркивает № 167 из рюминского списка.
Но новое масштабное дело против «террористов», «космополитов» и «отравителей» развивается невиданными темпами. Оно на личном контроле Сталина. Он прямо заинтересован в его благоприятном исходе. Минькиной бумажке придается всесоюзный масштаб.
Уже в апреле Г. М. Маленков спешно создает спецкомиссию ЦК по проверке деятельности МГБ. Он сам возглавляет комиссию, включает в ее состав Л. П. Берию, М. Ф. Шкирятова и еще парочку своих надежных людей. Речь идет о том, кто кого опередит: Маленков и Берия - министра Абакумова, или всесильный министр ГБ - лукавый тандем, а стало быть - кто выживет в начинающейся, как охарактеризует начало 50-х Никита Хрущев, мясорубке?
11 июля 1951 года выходит постановление Политбюро «О неблагополучном положении в Министерстве госбезопасности СССР». 12 июля в своем кабинете арестован Абакумов - за « обман партии », «сокрытие дела врачей и участие в сионистском заговоре». А также за то, что, как говорилось в постановлении от 11.07.51, «помешал ЦК выявить безусловно законспирированную группу врачей, выполняющих задания иностранных агентов по террористической деятельности против руководителей партии и правительства». Подследственный помещен даже не в Лубянскую внутреннюю тюрьму (чтобы не узнали верные его сторонники и ближайшие подчиненные и не могли вмешиваться в дело, а то и попытаться освободить). Абакумова привозят в спецтюрьму ЦК партии - в особый блок «Матросской Тишины», где он содержится в одиночке под номером 15. Точно такой же номер присвоен и заключенному экс-министру.
Минька совершенно счастлив. Через несколько дней он уже — полковник, заместитель начальника Следственного управления МГБ, далее - начальник управления, заместитель министра государственной безопасности СССР. Рюминский список пухнет, как на дрожжах, в нем уже 217 писателей, 108 актеров, в том числе более 40 - заслуженных и народных артистов, 87 художников, 19 музыкантов. Аресты идут каждую ночь. В Москву, Ленинград, Горький, Новосибирск - всюду, где окопались «космополиты» и их приспешники, вернулся 1937 год.
Минька подписывает арестные приказы пачками. В СССР пачками хватают «отравителей», «шпионов», «террористов». За этой вакханалией из Кремля внимательно наблюдает Сталин, порой поправляя действия полковника МГБ Рюмина и его лубянских мордобойцев: этого в расход, этого пока погодим. «Как там Абакумов, признался?» - звонит Хозяин своему цепному псу. «Молчит пока, товарищ Сталин. Все отрицает». «Значит - виновэн. Продолжайтэ».
Сталин совершенно не верил Рюмину и тем, кто (Вождь знал, кто!) дергал за ниточки, управляя Минькой. Сталин точно знал, что Абакумов не виновен в том, в чем его обвиняют. Но Абакумов стал «слишком силен. И слишком много знал - знал буквально о каждом шаге и вздохе своего Вождя. И поэтому стал ему, Сталину, опасен. «А что товарищ Сталин делает с теми, кто ему становится опасен?» спросил Сталин у себя. И сам себе ответил: «Правильно. Товарищ Сталин таких вычеркивает своим красным карандашом!»
Рюмин работает самозабвенно. Он лично - лично! - допрашивает во внутренней Лубянской тюрьме своего бывшего шефа Абакумова, лично прищемляет ему дверью пальцы, бьет свинцом по голове, льет на лицо кипяток, сует тому палку в задний проход. Абакумов молчит. Рюмин приказывает сковать заключенного по рукам и ногам и бросить в морозильную камеру. Абакумов выдерживает там трое суток - но молчит!
Вместе с ним в «Матросской Тишине» оказывается практически все руководство Следственного управления МГБ - следователи по особо важным делам А. Г. Леонов, М. Т. Лихачев, В. И. Комаров, Л. Л. Шварцман, а кроме того личные помощники Абакумова Я. М. Броверман, И. А. Чернов. Некоторые из них не выдерживают побоев от своих же вчерашних друзей и собутыльников и оговаривают себя, друг дружку и, естественно, бывшего шефа Виктора Семеновича Абакумова.
Кроме Рюмина, зловещую роль в судьбе опального министра сыграл другой его подчиненный, следователь по особо важным делам Следственного управления МГБ полковник Лев Шварцман. Арестованный Рюминым по «еврейскому делу» полковник Шварцман сломался в ходе первых же допросов и подписал абсолютно бредовые показания против Абакумова. Так на стол Сталину легла записка, где экс-министр значился... «еврейским лидером и идейным вдохновителем еврейской клики в аппарате Министерства государственной безопасности СССР». Сталин прочел этот бред и глазом не моргнул.
Этот самый Шварцман в свое время сфабриковал обвинения против журналиста Михаила Кольцова, и Кольцова расстреляли. Он «вел дела» режиссера Владимира Мейерхольда, писателя Исаака Бабеля. Оказавшись в той же камере, где когда-то сидел Бабель, избиваемый теми же способами и почти теми же людьми, Шварцман «сдал» Рюмину десятки своих сослуживцев, все они были арестованы, многие казнены.
Виктор Семенович Абакумов не подписал ни одного протокола допроса. Он был расстрелян в Левашовском «лесу особого назначения» под Ленинградом 19 декабря 1954 года.
По распоряжению Рюмина расправились с семьей Абакумова. Виктор Семенович был женат на дочери известного эстрадного артиста Орнальдо, а тот в свое время был близко знаком с маршалом Тухачевским. Естественно, Абакумов был признан немецким шпионом, всю войну злостно вредившим партии и ее следственным органам. Жену генерал-полковника Антонину Николаевну с грудным ребенком бросили в тесную камеру и продержали там три года, до самой смерти Абакумова.
Сам Минька Рюмин будет лично отстранен Сталиным от расследования абакумовского дела в ноябре 1952 года. Не просто отстранен - выкинут со службы с брезгливостью, как обгадившийся кот. Новый министр ГБ Игнатьев, подписывая Миньке «добровольный» рапорт об увольнении, бросит тому на прощание: «Легко отделался, Рюмин!»
И все же Миньку расстреляли в подвале Большого Дома на Лубянке. Неделей ранее была арестована Лизонька Рюмина. Несколько дней ее жестоко терзали, насиловали, выбили зубы, выдернули все волосы. Лизонька скончалась «от сердечного приступа» в тех же больших подвалах Большого Дома.
Академики СССР - английские шпионы.
А «дело врачей-убийц» набирало обороты, из Москвы перекинувшись в столицы союзных республик, в другие города РСФСР. Из Киева, Фрунзе, Ташкента, Ростова-на-Дону, Челябинска, Омска, Владивостока в Москву ежедневно докладывались сводки с именами все новых и новых виновников невиданного по масштабам заговора. 4 декабря 1952 года ЦК КПСС (после XII съезда ВКП(б) стала называться Коммунистической Партией Советского Союза) принимает постановление «О вредительстве во врачебном деле». В основе дела врачей лежат все те же письма кардиолога Лидии Тимашук, стремившейся не то чтобы разоблачить своих коллег, действительно поставивших умершему от банального инфаркта Жданову не тот диагноз, а просто пытавшейся выполнить свой долг до конца. Вряд ли сама Тимашук представляла себе, садясь писать те злополучные письма, к какому кошмару они приведут. Не знала она и причин столь долгого молчания тех, кому эти письма были адресованы - высшим руководителям компартии и советского правительства. Со дня смерти Жданова прошло целых четыре года. Все это время письма Лидии Тимофеевны бережно хранились в кремлевских сейфах. Извлекли их оттуда и дали делу «врачей-убийц» ход лишь после отмашки Вождя. Письмо Лидии Тимашук в ЦК в декабре 1952 года опубликовано в советской печати.
«Врачи-убийцы» - термин, придуманный самим Сталиным, появляется во всех главных газетах страны, звучит по Всесоюзному радио. Люди читают, слышат фамилии выдающихся медиков СССР, еще вчера олицетворявших собой лучшее в советской медицине. Многие, когда-то лечившиеся у этих докторов, недоумевают: как же так, разве эти известные люди могли так поступить, какие же они убийцы? Но большинство слышит и читает в «Правде», «Известиях», во всей советской прессе только то, что намерен им сказать Вождь: все эти «заслуженные медики» - американские и британские шпионы, изменники и террористы, платные сотрудники подпольных еврейских буржуазно-националистических организаций, стремящиеся свергнуть государственный строй.
Советские люди с изумлением узнают, что убийцы в белых халатах уничтожили лучших сынов народа, товарищей Жданова, Щербакова, выдающегося чекиста Менжинского. Это они виновны в смерти Куйбышева. Это они до смерти «залечили» величайшего пролетарского писателя Горького. Это они покушаются на Святая Святых - на самого товарища Сталина! Так будут же они прокляты!
Волна праведного негодования катится по Советскому Союзу. С призывом покарать врачей-убийц всей силой справедливого советского правосудия в письмах к товарищу Сталину обращаются сотни и тысячи разгневанных граждан - рабочие и колхозники, военные и интеллигенция, студенты и пионеры.
Сталин неистовствовал в своем стремлении уничтожить всех, кто, по его разумению, мог даже мысленно допустить его, Сталина, скорую смерть. По его личному приказу Берия арестовывает виднейших врачей «Кремлевки».
Схвачены и помещены в клетки Лубянского следственного изолятора личный врач Хозяина, академик В. Н. Виноградов, профессора М. С. Вовси, А. М. Гринштейн, Б. Б. Коган, Е. Б. Коган и еще десятки врачей еврейской национальности. Но и не только: Сталин распоряжается хватать всех, кто хоть единожды не только смел прикоснуться к телу товарища Сталина, но даже присутствовал в составе врачебных консилиумов по обследованию здоровья товарища Сталина. Арестованы профессора В. X. Василенко, П. Егоров - начальник Лечсанупра Кремля. Только в Москве летом-осенью 1952 года были арестованы 37 светил советской медицинской науки и члены их семей. Всем брошенным в лубянские подвалы столичным врачам было под 70. Вновь назначенному вместо Абакумова министру госбезопасности С. Д. Игнатьеву Сталин приказал любыми способами добиться правды.
На академика Виноградова надели кандалы и в таком виде поместили в «шкаф» - узкий бетонный мешок, где заключенный мог только стоять, и так держали несколько суток, лишая еще и сна. Других профессоров медицины били по пальцам и спинам табуретами и тоже терзали бессонницей. Всех их пытками и побоями принудили дать признания в терроризме, шпионаже, намерении отравить или иным способом убить Сталина. Не выдержав пыток и издевательств, академик Виноградов - человек, в свое время лечивший еще Владимира Ульянова-Ленина и вот уже более двадцати лет пользовавший Сталина — оговаривает не только себя, но и многих своих ближайших коллег и друзей.
Лидия Тимашук объявляется спасительницей Вождя и СССР. Ей вручают орден Ленина, она лично принята Вождем и всячески обласкана.
И вот Левитан сидит напротив взволнованно бросающей в микрофон страшные слова несправедливого обвинения красивой женщины. Он старается не слышать все то, что Тимашук говорит. Он этому просто не верит. Он так и не узнает о том, что несколько месяцев назад Сталин в очередной раз вмешался в его судьбу и не допустил расправы над диктором.
Левитан мучительно думает, кого же ему напоминает Тимашук. Как озарение, приходит мысль: бывшую жену Раису! Такие же брови вразлет, точно такой же разрез глаз, очень похожие жесты. Только Тимашук русая, а Рая - брюнетка. И все же сходство потрясающее - закрой глаза, и будто это Рая сейчас находится рядом с ним в студии.
Наваждение сходит на нет, едва Тимашук оканчивает свою обличительную речь. В студии воцаряется тишина. Коллеги Юрия не решаются даже поднять глаза на орденоносную спасительницу товарища Сталина. В полной тишине Лидию Тимофеевну выводят на улицу и усаживают в большую лакированную машину. Она едет дальше - выступать в трудовых коллективах, на заводах и фабриках, в медицинских учреждениях. День героини расписан по минутам.
После смерти Сталина минует ровно месяц, и у Лидии Тимофеевны отберут орден Ленина. Остаток жизни она проведет в полном забвении и умрет от одиночества, так и не избавившись от клейма разоблачительницы врачей-убийц.
В последний год своей жизни у Сталина окончательно «закипел» мозг. Он лично отдавал приказы Берии и министру Игнатьеву арестовать своих ближайших сподвижников и друзей. Были арестованы начальник охраны Сталина генерал-лейтенант Н. С. Власик, личный помощник и начальник Секретариата Сталина А. Н. Поскребышев, работник Секретариата Л. А. Логинов (последний умер «от сердечного приступа» прямо в момент ареста), комендант сталинской дачи Федосеев. Сталин стал нелюдим, сторонился всех, отказывался появляться даже на пленумах и заседаниях Политбюро. Он жутко боялся Берию, всерьез опасаясь от того покушения. В Москву Сталин заезжал редко, предпочитая отсиживаться на Ближней даче в Кунцеве. Практически всю зиму с 1952-го на 1953-й он провел именно там.