Зато как читал Левитан трагические и победные тексты в майские дни 1945 года, немыслимо забыть, невозможно повторить, утверждали слышавшие его современники. На Всесоюзном радио были десятки подобранных по определенным требованиям и стандартам дикторы, этакие эталонные чтецы. Но Левитан был уникален, «чтец» применительно к его деятельности мало подходившее слово.
Как-то знаменитого скрипача Генрика Шеринга, входящего в десятку лучших мировых исполнителей, спросили, кто, по его мнению, первый скрипач. На что маэстро ответил: «Первых скрипачей несколько, а король один - Яша Хейфец». Королем же он назвал и Юрия Левитана. Ему пытались подражать многие дикторы, его хотели скопировать многие ведущие, но повторить никому не удавалось. Среди слушателей он был непререкаемый авторитет. Люди по привычке отождествляли большие события в жизни с голосом Левитана. Все, что говорил Левитан, казалось, он говорил от себя.
А сам-то он верил себе? «Настоящий диктор может даже телефонную книгу так прочитать, что никого не оторвать от эфира», - пошучивал Юрий. Он, конечно, старался оставаться максимально искренним и максимально убежденным в том, что приходилось озвучивать. Как ему это удавалось, остается только догадываться. Конечно, он не мог закрыть глаза на то, что видел на самом деле. Но здесь уже включался чистый профессионализм: если будешь делать это недостаточно убежденно, то лучше тебе не делать этого совсем. В конечном счете, это почти что спектакль. И хороший артист старается войти в свою роль на сто процентов.
А Левитан был гениальный артист. Слушая его по радио, Никита Хрущев как-то заметил: «Я, конечно, не такой артист, как Юрий Левитан. Но как я доклад прочитал!»
В отличие от многих своих коллег Левитан не был актером в прямом смысле слова. Тот же Эммануил Тобиаш до войны выступал в Московском детском театре. Один из основателей художественных программ на Всесоюзном радио Осип Наумович Абдулов играл во МХАТе, снялся в двух десятках фильмов.
Левитан никогда не выходил на сцену в какой-то другой роли, кроме одной, своей собственной, - известного на всю страну диктора, голоса государства.
Как-то Ростислав Плятт, с которым они в один год пришли на радио и сохранили по жизни дружеские отношения, предложил Юрию сыграть в готовящемся в театре Моссовета новом спектакле.
- Спасибо, Ростик. Не могу, новости читать надо, - вроде не всерьез отказался Левитан.
Он скрыл от знаменитого актера, что давно перестал мечтать о сцене. Его сцена - ежедневный выход к микрофону. Его захватило куда более сильное действо - разрывать сургучную печать на литерном конверте и первым узнавать о едва свершившемся событии. Для него стало гораздо важней ежедневно ощущать «вкус» самого времени. Реальное дыхание жизни страны было увлекательней всякой вымышленной игры.
Ростислав Плятт
Народный артист СССР, лауреат Государственной премии.
В 1928 году окончил драматические курсы под руководством Юрия Завадского. Роль странноватого холостяка в трогательной комедии «Подкидыш» сделала Плятта признанным комедийным актером. С тонким юмором и дальше играл он роли обаятельных, добрых чудаков: извозчик Янек в «Мечте» (1943 г.), сосед-холостяк в фильме «Слон и веревочка» (1946 г.), пассажир в «Первокласснице» (1948 г.), честный добропорядочный господин Грин в «Убийстве на улице Данте», вдохновенный ученый Данкевич в фильме «Иду на грозу». С удовольствием актер играл и отрицательных героев, таких как самовлюбленный проходимец завхоз Бубенцов из фильма «Весна» (1947 г.).
Впрочем, популярность Плятта была основана не только на острой характерности, но и на человеческих качествах артиста, ставшего воплощением интеллигентности. Ряд ролей в театре Моссовета, где он на протяжении многих лет был бессменным ведущим актером, обнаружили в нем склонность к углубленному психологически тонкому раскрытию характера своих героев.
Достойным венцом его кинокарьеры стали роли несуетливых мудрецов - старый хирург ( «Послесловие» ) и скрипичный мастер Амати ( «Визит к минотавру» ). От подавляющего большинства ролей Ростислава Плятта, сохранившихся на киноплёнке, веет теплотой и уютом. В них есть что-то домашнее и старомосковское. Это, как правило, хорошие, приятные и обаятельные люди. Ну, кто ещё из советских актёров мог бы так же органично и правдиво сыграть пастора Шлага, как сыграл его Плятт в «Семнадцати мгновениях весны.»?!
У этого артиста были многомиллионные залы. А Левитан всегда оставался «за кадром» в маленькой студии. Но там он был один на один с миллионами.
Однако можно ли с полной уверенностью сказать, кто более талантлив и популярен: актер, которого узнают в лицо, или тот, кого узнают по голосу?
Левитан готовился к передачам, как к тронным речам. У него под руками всегда были справочники, словари, географические карты, свежие номера газет, чтобы в любую минуту самому проверить даты, названия, фамилии, правильность цитат. С его помощью вышло в свет последнее издание пособия «Словарь ударений для работников радио и телевидения». Оно состоит уже из 75 тысяч слов. Это - прямой результат многолетней работы со звучащим словом ученых-лингвистов во главе с доктором филологических наук, профессором МГУ Дитмаром Эльяшевичем Розенталем и повседневной практики коллектива отдела дикторов Всесоюзного радио.
Несмотря на безоговорочное признание коллег и начальства, Левитан продолжал серьезно тренировать свою дикцию. Просил кого-нибудь из помощников поворачивать лежащий перед ним текст то вправо, то влево, а то и вовсе становился на руки и читал написанное вверх ногами. Инструмент, которым он работал, должен находиться в постоянной «боевой готовности». На расстроенном рояле, тихо говорил сам себе Левитан, ничего путного сыграть нельзя.
Он давно заметил, что ошибки проскальзывают чаще всего в «непрестижных» текстах. Это не случайно: на будничных материалах собранность, волевой напор ослабевают. Тут как раз и виден уровень профессиональной натренированности. А на Московское радио все чаще стали набирать молодых людей «по знакомству», по телефонным звонкам. Левитана бесили их заторможенность и пофигизм. Сидит он в предбаннике, настраивается на эфир и тут слышит, как какой-то новичок через пень колоду зачитывает погоду:
«Атмосферное давление 717, простите, 727 сантиметров, простите, миллиметров». Сразу за этим еще один пассаж: «В Москве дождь...»(интонационная точка). И после паузы - «...маловероятен».
На разборе полетов Левитан резко наехал на молодого коллегу. Тот пытался оправдаться, мол, машинистка ошиблась, зачем-то впечатала в текст запятую. Но ЮрБор был неумолим - мы воплощаем текст в звучание. Если бы коллега прочитал заранее «погоду», то не подорвался бы на этой вовремя не разряженной «мине» и вычеркнул бы к чертовой матери ненужную запятушку.
Он уже столкнулся с ними - не особенно грамотные, не совсем подготовленные, с нагловатой небрежностью рвущиеся к микрофону. Иной раз не дает себе труда даже раздумывать над тем, что надо прочитать. А зачем - ведь его выход в эфир обеспечивают десятки людей: режиссеры, операторы, техники, музыкальные оформители, до него уже поработали журналисты, редакторы. Текст в зубы и погнали. Главное, не забыть четко произнести свою фамилию: «С вами был...»
Был и сплыл. Публика жестока. На мгновение ты идол. На всю оставшуюся жизнь - безвестность. В крайнем случае, останешься в памяти как автор нелепого публичного ляпа.
Не случайно ироничный Левитан руководствовался им же придуманной поговоркой: «Слово не воробей, поймают - вылетишь».
Впрочем, можно и не за слово, а за песенный припев. Однажды в день выборов, когда все, как водится, единодушно голосовали за кандидатов блока коммунистов и беспартийных, молодой редактор запустил в эфир из озорства шлягер с припевом:
«Мы выбираем, нас выбирают.
Как это часто не совпадает...»
В другой день он прозвучал бы совершенно безобидно. Но на этот раз мог навести кое на какие мысли. И навел верного проводника партии в массы Сергея Георгиевича Лапина. Председатель Гостелерадио долго не раздумывал, заявив, что такому человеку не место в идеологической организации!
Убитый горем редактор хотел было отправиться в буфет и напиться. Но попался на глаза Левитану, уже наслышанному о случившемся. Юрий Борисович, обычно избегавший лишних встреч с руководством и весьма сдержанный в высказываниях, резко взял курс на начальственный кабинет. Миновал онемевшую секретаршу с лицом солдата, готовящегося к бою. И на все здание разнеслось отнюдь не бархатистое левитановское «За что же парню судьбу ломать?» Через пять минут вопрос был улажен. Лапин, несмотря на свое могущество, считался с диктором № 1. Все знали, что председатели приходят и уходят, а Левитан останется навсегда.
Хотя такое вряд ли еще повторится: радиодиктор Левитан стал явлением культуры наряду с книгами Симонова, музыкой Шостаковича, пением Лемешева и Козловского.
Своим существованием в эфире он доказал, что в историю входят не только войны, победы, имена знаменитостей. В нее входят и голоса.