Космос космосом. Несмотря на тягу к высокому, Левитан твердо стоял на земле. Он был заядлым автомобилистом. После войны обзавелся «Москвичом», вскоре стал одним из первых в столице владельцев «Победы». Заплатил за нее бешеные по тем временам деньги - 16 тысяч рублей. У Юрия перебывали и «Волги», и «Жигули».
Как-то он спешил в «Лужники» на спортивный матч. Только припарковался - свисток. За ним подходит сердитый гаишник. Вдруг милиционер присмотрелся, и лицо его расплылось в улыбке: «Товарищ Ботвинник, вы машину поставили не на то место. Здесь не положено. Пожалуйста, переставьте». Ну, Ботвинник так Ботвинник. Левитан не стал разуверять стража порядка, что тот спутал его со знаменитым шахматным гроссмейстером.
При своем «правительственном» голосе в жизни он не переносил ложного пафоса, не любил ажиотажа вокруг своей персоны.
В самые тревожные сутки Карибского кризиса в 1962 году, когда страна опять застыла у радиоприемников, человек, который должен был сообщить, мир или война, оставался спокоен. Обращаясь к длинной очереди в столовой Гостелерадио, Левитан бодро сказал: «Товарищи, позвольте взять чашечку, а то мне сейчас идти читать надо». Очередь услужливо расступилась. ЮрБор, пристроившись тут же у стойки, мелкими глотками вкушал ароматный кофе. Все оторопело наблюдали за этой процедурой. Наконец, кто- то не выдержал, бочком подобрался к диктору, как к великому хранителю главной тайны, и осторожно спросил: «А что читать, Юрий Борисович?» Левитан промокнул рот салфеткой и весьма легкомысленно ответил: «Войду в студию и узнаю».
«Железные нервы», — заметили ему вслед.
«Нервы ни к черту», - сказал он себе, допивая кофе. Но уложился в две минуты, которые дало ему руководство между тем, как на машине спешно привезли на Пятницкую, и прежде, чем вручить текст сообщения. Знакомился с его содержанием Левитан уже у микрофона, а вместе с ним - и все слушатели. Он знал, что люди и так полны тревоги, зачем напрягать их еще больше. Читал сдержанно и размеренно. «Прибавить я всегда успею», - давал он себе команду. Строчка, абзац, страница. «Прибавить, если что, - успею», - сдерживал себя. Так и дочитал. СССР и США удалось разрулить столкновение. ЮрБору - выдержать паузы, не довести слушателей до сердечного приступа. Лишь на сердце Левитана образовался еще один рубец. Но он пока не давал о себе знать.
Зато по Москве гуляла произошедшая в тот же день история про пластинку с записью Левитана.
Марик с пластинкой
Если раньше Марика Янкелевича, 14-летнего балбеса, знали только в его Лосинке, то теперь он стал известен далеко за ее пределами.
Как-то Марик купил пластинку с записью сообщения о полете первого в мире космонавта - советского гражданина Юрия Гагарина. На кой ему была нужна эта пластинка, история умалчивает. Купил, ну и купил.
Как раз тем летним днем Марику нечем было заняться, выглянув в окно, он обнаружил на лавочках во дворе группу старичков и старушек - своих соседей. Те лузгали семечки и перемывали косточки отсутствующим знакомым. Марику пришла в голову интересная идея. А поскольку он был личностью энергичной, тут же приступил к реализации задуманного.
Поставил на подоконник старенький проигрыватель с той самой пластинкой и «врубил» звук на полную мощность...
Неожиданно на весь двор раздался голос Юрия Левитана: «Внимание! Говорит и показывает Москва! Работают все радиостанции Советского Союза. Через несколько минут мы передадим важное сообщение ТАСС». Старички и старушки, выронив из рук кульки с семечками, чуть не попадали со скамеек. В них сработал «синдром Левитана». Они решили, не иначе американцы начали против нас атомную войну.
На другой день, проходя мимо скамейки со стариками, Марик Янкелевич как ни в чем не бывало вежливо поздоровался. Никто ему не ответил. Лишь одна бабулька зло буркнула вслед: «Бессовестный, я же из-за тебя чуть не обмочилась».
Родители в наказание лишили Марика поездки в Ленинград. Пришлось ему маяться в жаркой Москве. Зато благодаря Левитану на время стал знаменит.
Везде, где бы ни приходилось бывать легендарному диктору, на улице, в гостях, на предприятиях - куда частенько приглашали выступать, он оказывался центральной фигурой. На отдыхе в Сочи или Пицунде - курортной достопримечательностью.
Он и сам любил собирать вокруг себя близких людей, называя их «Мой круг». Здесь он хотел расслабиться. Но не тут-то было. Не давали покоя, просили рассказов со смешными случаями. Их, по правде говоря, у Левитана было в избытке.
...По радио новости обычно читают два диктора: женщина и мужчина. Диктор-мужчина охрип и, показывая напарнице Вере Королевой на горло, шепчет: «Пойду попрошу Витю Балашова за меня дочитать». И тихо выходит. Королева читает свою часть, потом его, затем опять свой текст. Так продолжается две-три минуты. Никто из мужчин не приходит. Тогда Королева, выбрав паузу, кричит: «Мужика давайте, скорей!» Прокричала быстро, уместившись в паузу, но при этом забыла отключить микрофон, и крик прошел в эфир.
Когда обсуждалась эта накладка, Королевой, бывшей фронтовичке, которую все побаивались за ее прямоту, председатель радиокомитета лишь сказал:
- Вера Иосифовна, когда вам в другой раз понадобится мужик, не надо сразу обращаться ко всему советскому народу.
...На Всесоюзном радио постоянно проводили совещания с участием руководителей республиканских радиокомитетов союзных республик.
На одном из совещаний председатель представил очередного оратора:
- А сейчас слово представителю Армянского радио...
Он еще не успел произнести фамилию выступающего, как зал взорвался хохотом. То были годы пика популярности анекдотов об армянском радио.
Председатель радиокомитета Армении Айвазян стоял на трибуне и, поджав губы, обиженно ждал, когда утихнет веселье. Председатель Всесоюзного радиокомитета Кафтанов не выдержал и стукнул кулаком по столу:
- Как не стыдно! Ваш коллега выступает, а вы так себя ведете!
Зал притих. И Айвазян начал свою речь:
- Нас, Армянское радио, спрашивают...
Тут уже все, что называется, легли.
Пришлось объявить перерыв.
От великого до забавного часто бывает недалеко.
О военном параде в ознаменование Победы 24 июня 1945 года написано много. Но «за кадром» остался малоизвестный эпизод. Юрий Левитан вел репортаж с Красной площади. Рядом с ним находились приглашенные на гостевую трибуну фронтовые корреспонденты. Торжественным голосом Левитан произнес: «Из ворот Спасской башни Кремля выезжает принимающий парад Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков». И тут же для достижения большего впечатления сказал: «Передаю микрофон поэту Суркову». Тот берет микрофон и, как бы в продолжение репортажа говорит: «...и мы слышим топот его копыт» (!). У Левитана мороз по коже пошел, когда он услышал этот ляп - за такую импровизацию по головке не погладят. Но опыт и хорошая реакция спасли положение. Юрий в мгновение перехватил микрофон у ничего не понявшего Суркова и дальше повел строго по сценарию. К счастью, оргвыводов не последовало.
Левитан-рассказчик не уступал Левитану-диктору. Он нанизывал одну историю на другую так, что невозможно было понять, какой он сам был участником, какой - свидетелем, а где и присочинил для большего эффекта. Впрочем, эффект достигался и за счет прирожденного обаяния, самоиронии.
Со временем Левитан приобрел респектабельную внешность, даже некоторую импозантность. Со стороны тем, кто не сразу узнавал его, он казался то провизором из прошлого века, то современным физиком-теоретиком, сосредоточенным на своих формулах. Свои же прибегали к нему за «десяткой до получки». Он мог всю ночь промотаться на своей машине по московским клиникам, собирая по ампуле какое-то редкое лекарство для умиравшей радио- комитетской сотрудницы. Или поехать в подмосковный Детский дом и долго общаться с детьми, в то время как важные генералы от журналистики никогда не находят времени на сирот. А Левитан находил. И делал это просто потому, что никому не мог отказать. Он постоянно был в заботах о ком-то, обращался в инстанции, хлопотал, хотя не имел никаких официальных полномочий. Только личную популярность и щедрую душу.
Он так и не научился быть солидным, в смысле сознания своей значительности. Но именно это оказывает на окружающих магнетическое действие. А вовсе не нелепая фанаберия иных знаменитостей.
На отсутствие внимания со стороны слабого пола Юрию тоже грех было жаловаться. Женщины льнули к нему, как мухи к меду.
И с бывшей женой отношения не только не прервались, но с годами становились все более тесными. Он знал, что у Раи от нового мужа родился мальчик по имени Семен. Лихой майор умудрился дослужиться в Германии до высокого чина. Левитан приглашал их наряду с близкими друзьями в ресторан ВТО или «Метрополь». Они даже Новый год вместе встречали. Левитан традиционно бронировал столик на 10-12 человек, заказывал дорогие блюда и вино. «Это моя двоюродная сестра», - представлял в компаниях Левитан свою экс-супругу, а про ее военного мужа говорил: «Это тоже один из моих родственников».
Но так уж, должно быть, несправедлива по отношению к Раисе оказалась жизнь. Недолго ей суждено было ходить в генеральшах - от какой-то болезни скоропостижно умер муж. Рая мучительно переживала одиночество. Зачастила в дом к Левитану. Но вовсе не из-за того, что вместе с ним по-прежнему жили ее дочь и мать. Она пошла на новый приступ Юрия, недвусмысленно намекая, что совсем не прочь вернуться и вновь зарегистрировать их брак. Однако на этот раз у нее ничего не получилось. ЮрБор даже предлагал подыскать для Раисы нового супруга и по привычке отшучивался: «Ты не торопись, глядишь, в двадцать первом снова будем вместе».
На самом деле возвращаться к старому он вовсе не собирался. А самое главное, в чем не хотел признаваться даже себе, - при всей снисходительности к людским слабостям он не прощал предательства. Даже женского. Жениться еще раз не хотел. Когда друзья спросили, почему он не заводит семью, Левитан в свойственной себе иронической манере объяснил:
- На молодой я не могу жениться, потому что понимаю - не по любви пойдет за меня, а по расчету. Что касается Раи, то она уже в возрасте, а старухи меня не возбуждают.
Только не Фаина Львовна. Теща, хоть и бывшая, оставалась у него на иждивении и была его верной спутницей. Как рулевой, она вела известным ей одной курсом дом через рифы бытовых трудностей. Чтобы Юрий не чувствовал своего одиночества, всячески старалась обихаживать его. Когда в Управделами ЦК Левитану, которому по статусу полагались всевозможные льготы, предложили пропуск в кремлевскую столовую, Фаина Львовна замахала руками: «Я сама буду кормить!» И собственноручно готовила ЮрБору его любимый винегрет, который он мог есть на завтрак, обед и ужин.
По утрам она поджидала его выхода из ванной и в форме важного правительственного сообщения докладывала о школьных шалостях дочки Наташи или состоявшихся без него телефонных переговорах. Женские звонки она фильтровала с особой тщательностью.
Почти каждые полчаса в его квартиру звонили поклонницы. Женщины, даже малознакомые, откровенно домогались его. И надо было обладать терпением Фаины Львовны, чтобы выдерживать их натиск.
Так и жил Левитан холостяком, не отдав предпочтение ни одной из претендующих заполучить его в мужья. Хотя аскетом, конечно, не был. Заводил отношения. Ту, что хотел видеть, мог уговаривать приехать к нему часами, суля тысячу удовольствий и обещая одарить шикарными подарками. С остальными использовал надежный прием: сообщал, что работает в ночь и потому ему необходимо хорошо выспаться, а то сядет голос... Как правило, такая тактика срабатывала безотказно, и женщины не обижались.
Теща же привечала только сестру Юрия Борисовича Ирину, которая приходила часто к ним в дом. Сообща они и воспитывали Наташу.
Но всеобщая любовь и опека не пошли Наташе на пользу. Девочка росла замкнутая, нелюдимая.
«Как яблочко от яблони далеко упало», - с сочувствием твердили все, кто преклонялся перед Левитаном и видел, какие у него наследники.
Юрий Левитан. Путь великого диктора. Левитан в роли Левитана.